Михаил ЕСЕНОВСКИЙ
Понять, простить
Один пожилой москит
задумал связать носки,
чтоб ноги зимой не мёрзли,
из шерсти медведя гризли.
Как в поле за колоски,
он дёрнул за волоски.
Закончилось всё серьёзно,
спасибо, что не загрызли…
Медведи москитов могут простить, понять.
Ведь кровь для тех – что-то вроде колы и лимонада.
Поэтому пей, не жалко, хоть литр крови, хоть пять.
Только наглеть не надо.
На премьере
Сидя в театре, зрители-кошки
хлопают мягко в подушки-ладошки.
Жаль, что артистам в такие моменты
сложно расслышать аплодисменты.
Социологический опрос
Что б вы купили:
одну ли, обе ли -
машину времени и/или
машину с перпетуум мобиле?
О вкусах не спорят
В государстве Бенин любят «Роял Канин».
А в королевстве Непал любят «Педигри Пал».
Ода рыбам
Да здравствуют рыбы!
Да здравствуют щуки!
Да здравствуют карпы!
Да здравствует язь!
Да здравствуют рыбы,
мальки и старухи!
Да здравствуют сёмга,
налим и карась!
Товарищи рыбы,
возьмитесь за руки
и вместе спасите
наш мир от греха,
спасите от злобы,
спасите от скуки!
Да здравствуют рыбы!
Да сгинет уха!
Жадная корова
Ох и жадная корова Глафира!
Не даёт ни молока, ни кефира.
Ни полкружки не даёт, ни полложки.
Ни солянки не даёт, ни окрошки,
ни компота, ни какао, ни чая.
Хоть полгода мы её приучаем,
никакого от коровушки прока –
не даёт она томатного сока.
Так и ходит по тропинке никчёмной –
и водички не дат кипячёной.
Как не стыдно? Такая громадина!
Ах ты жадина наша, говядина!
Чили
Длинные Чили
в Южной Америке
мне поручили
измерить линейкой.
Шесть сантиметров с четвертью, или
два с половиною дюйма в Чили.
Я сделал всё, как меня учили,
однако на следующей неделе
Чили нечаянно намочили
и неожиданно Чили сели.
Короткие Чили
в Америке Южной
меня научили,
как делать не нужно.
Не стоит ставить на карту мира
ни чая, ни ряженки, ни кефира.
Марокко
С этим Марокко одна морока.
Скоко в нём «К»?
И «О» в нём скоко?
Всего понемногу
У собачки Жучки
ушек – две штучки,
глазок – две штучки
и четыре ножки.
А ещё немножко
волосков на брюшке,
волосков на грудке,
волосков на спинке:
триста три тысячи
тридцать три волосинки.
С хвостиком.
Сантехническое
1
Раковина в ванной –
белая, покатая.
Ты пришла незваная
и зовёшь куда-то.
Приложусь я ухом
к дырочке на дне,
ты протяжным звуком
жалуешься мне.
И пока не вспомню,
что пришёл умыться,
буду слушать волны
и не шевелиться.
2
Мы с кухонным краном, оставшись вдвоём,
поём развесёлые песни.
Чем в школу плестись, как к врачу на приём,
мне с краном побыть интересней.
Соседи внизу и сосед за стеной,
прошу, наберитесь терпения –
на совесть проводит занятья со мной
мой первый учитель пения.
Жило-было мыло
В лесу в избушке жило-было мыло.
С утра, едва с постели встав, оно
полы мело и за водой ходило,
и протирало тряпочкой окно.
Потом посуду в кухне мыло мыло,
потом до блеска терло самовар,
обед варило и дрова рубило,
и в баньке разводило жаркий пар.
А после щи да кашу мыло ело,
потом стирало в тазике белье,
расходуя всегда на это дело
родное тело мыльное свое.
Но все однажды мылу надоело-
оно вдруг не заправило постель,
и завтрак недопило-недоело,
и вылило на простыни кисель.
И в нарушенье норм элементарных
корыто опрокинуло с водой,
и очень даже антисанитарно
не вымыло себя перед едой.
В грязи, как хрюшка, мыло извозилось,
и голову посыпало песком,
и в поле без штанов гулять пустилось,
и по лесу носилось босиком.
До ночи мыло мило забавлялось,
а с ночи и до самой до зари,
на звезды глядя, в луже провалялось,
пуская надувные пузыри…
А утром снова чистило и мыло,
и вновь до блеска драило стекло,
но день тот необычный не забыло
и, вспоминая, пахло и цвело.
Девочка из форточки
Аист принёс девочку.
Наверно, нашёл в капусте.
Папа сказал: Не пустим.
А я приоткрыл форточку.
Спасибо, добрая птичка!
Я дам тебе хлеба корочку,
я дам тебе зёрен горсточку
за маленькую сестричку.
Какая смешная девочка!
Болтает ручками-крошками,
болтает крошками-ножками.
Я рядом присел на корточки.
И маленькому ребёночку
водички дал из бутылочки.
Волосики на затылочке
пригладил густой гребёночкой.
Расти поскорей, сестричка!
На стенке сделаю меточку.
Я буду цветную ленточку
тебе заплетать в косичку.
Дюймовочка будет имечко
за маленький твой росточек.
Расти, сестричка, как семечка.
Цвети, как в саду цветочек.
У папеньки да у маменьки
годами ведь не допросишься
сестрёнки такой вот маленькой,
братишки такого крошечного.
Сегодня я рад подарочку,
пищащему громко свёрточку!
И птичке кричу в форточку:
Ещё принеси парочку!
Муравьишка
Попал муравей под мышку.
Бежала мышка, вильнула…
И всё, муравьишке – крышка.
А он, бывало, со стула,
да что там, с Останкинской башни
вниз прыгал без парашюта,
потом не хромал, не кашлял.
А тут поперёк маршрута
промчалась лихая мышка
и скрылась за дальней рощей.
И всё, и нет муравьишки.
Такие делишки в общем…
На небе солнышко светит,
а он лежит и не дышит.
Лишь сломанный усик ветер,
как в поле ковыль, колышет.
Студёней воды в колодце,
а был горячей, чем печка.
Похоже, уже не бьётся
испорченное сердечко.
Но кто это?! Доктор Ёжик
спешит со своим уколом.
Все шесть муравьиных ножек
настойкой из кока-колы
он мажет – и всё в порядке.
Живёхонек муравьишка!
В больнице лежит в кроватке.
Ни раны, ни шва, ни шишки.
Ключица не перебита,
и лапка не волочится.
Уверенным аппетитом
он радует всю больницу.
Задержится здесь надолго?
Едва ли. Прогноз прекрасный.
А мышку арестовали.
Не будет бежать на красный.
Гуськом за уткой
Шагая по лужам родного села,
утиная утка по улице шла.
За ней увязались:
куриный цыплёнок,
корова коровья,
свиной поросёнок,
овечья овечка,
ослиный осёл,
бараний баран
и козлиный козёл,
петух петушиный,
котёнок кошачий,
мышонок мышиный,
индюк индюшачий,
щенячий щеночек
и заячий зайчик,
девчонка девчачья,
мальчишеский мальчик
бежали вприпрыжку
за уткой утиной,
но всех их вернули назад хворостиной.
Догнали их всё-тки,
загнали домой
две женские тётки
и дядька мужской.
Голая картошка
Идут по дорожке сырые картошки –
картошка в мундире,
картошка в чулках,
картошка в рубашке,
картошка в сапожках,
картошка в колготках,
картошка в носках,
картошка в ушанке,
картошка в халате,
картошка в тулупе,
картошка в трусах,
картошка в зелёном салопе на вате,
картошка в фуфайке с цветком в волосах.
Шагают и видят –
идёт по дорожке
навстречу картошкам
совсем голышом,
совсем без рубашки,
совсем без одёжки
другая картошка,
и ей – хорошо!
Идёт без всего,
ничего не боится,
без шапки с помпоном,
без клетчатых брюк,
и даже платком не желает прикрыться,
как-будто не видит, что люди вокруг!
Без шарфа идёт,
не боясь простудиться,
без туфель из кожи,
без тёплых галош.
«Какое нахальство! Какое бесстыдство!
Смотри, до чего же дошла молодёжь!»
Смеётся картошка:
«Да ну, перестаньте!
Не нужно стесняться.
При чём же тут стыд?
Я вышла из бани сюда прогуляться,
чуть-чуть отдышаться,
немножко остыть.
Я долго варилась
в широкой кастрюле,
и ручки, и спинку
я тёрла себе.
И вот я помылась
и сладкой чистюлей
я к мальчику Юре иду на обед!»
Бутерброд про окрошку
Бутерброд – жанр эпической поэзии, воспевающий отдельные продукты питания или целые кулинарные блюда.
Как-то мальчик Юра ел одну окрошку,
Плавает в окрошке всякий вкусный хлам:
Тут тебе и гвозди,
Тут тебе и щепки,
Тут тебе и скрепки,
Кнопки тоже там.
Плавают в окрошке катышки и крошки,
Плавает будильник, тонет бегемот.
Выловить в окрошке можно поварёшки,
Можно сковородку, если повезёт.
Камыши в окрошке шепчут поварёшкам:
– В омут не соваться, там живёт утюг!
Завести в окрошке можно понарошку
Просто всё, что хочешь, –
Был бы хлебный квас.
Моя небольшая родина
Здравствуй, милая квартира!
Я пришёл, и ты мне рада.
Вот сейчас сниму ботинки,
лягу прямо на диван.
Буду слушать, как ты дышишь,
буду думать, что придётся,
буду тихо шевелиться,
буду тикать, как часы.
Этот угол, эта чашка, это блюдце
мне знакомы.
Узнаёт меня с порога
этот добрый потолок.
Как-то важно, как-то главно
разливается повсюду,
подступает под лопатки
нашей жизни тишина.
